Ударная стройка прошлого века: на строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали съезжаются со всей страны. Ветка «БАМ – Тында» построена в кратчайшие сроки, потому что проложили её по старой насыпи, созданной в 30-е годы. Рядом новые строители БАМа находили куски колючей проволоки, кирки и алюминиевые кружки.
«Находили даже линзы – выступы льда с вечной мерзлоты. А в них заключённых находили свеженьких. Вызывали прокуратуру, фиксировали то, что это было давным-давно, но сохранилось, как будто вчера убили», – рассказал кандидат исторических наук Михаил Бобков.
«По идее, по планам, БАМ должен был строить простой народ, рабочие, энтузиасты. Но так как на Дальнем Востоке не хватало населения, то здесь прибегли к силе ГУЛАГа. То есть главных управлений лагерей. И даже был создан специальный орган – БАМлаг. Там применялась сила более 270 тысячи заключённых», – рассказал историк Евгений Смолин.
Байкало-Амурский исправительно-трудовой лагерь. Именно заключённые БАМлага в ноябре 1932 года начнут строить Байкало-Амурскую железную дорогу. Они будут создавать насыпи и откосы для магистрали, сооружать мосты, укладывать шпалы и рельсы.
«Бамлаг 30-х, по сути, новые ветки не строил. У него темпов не было, чтобы его построить. Они построили единственную новую ветку – это "БАМ – Тында". И та будет разобрана в 42-м году, чтобы рокадную объездную дорогу под Сталинградом создать. От того времени остались только быки мостов», – сообщил Михаил Бобков.
Расцвет БАМлага приходится на 1935–1936 годы. Порядка 30 отделений лагеря разбросаны по всему Дальнему Востоку. Столица запроволочного государства – город Свободный. Там находилось управление лагеря.
От объектов БАМлага практически ничего не осталось. А если и осталось, то выглядит, примерно как центральное здание ремонтного завода. Ранее перед ним располагались центральные ворота, куда все заезжали. За зданием находились цеха – десятки цехов, где работали заключённые. В самом же центральном здании, построенном в 30-е годы, находилось управление ремонтного завода БАМлага.
А ещё был кирпичный завод, лесопильный, лесозаготовительный, деревообрабатывающий, электростанции и мастерские, которые сами же заключённые построили, и сами же в них работали.
«Там не только был принудительный труд, подневольный. Но там ещё велась большая культурная работа. Там свои газеты выходили: "Строитель БАМа" например, "Культура и литература БАМа". Выходила книжная серия "Библиотека строителя БАМа". Выходили сборники поэтические "Путеармеец". Это, конечно, издания очень идеологизированные, очень казённые. Насколько были искренни авторы, мы можем только гадать: кто-то хотел срок скостить, а кто-то был искренне убеждён, что он участвует в полезном и важном деле», – рассказал доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой литературы БГПУ Александр Урманов.
Над тайгой шумят метели. Льдом окована вода.
Помнят, помнят эти ели – стародавние года.
А теперь единой грудью, у тайги отняв покой,
До зари приходят люди с ломом, тачкой и киркой.
В синем небе тучи тают. Высь прекрасна и светла.
По широкому Далькраю насыпь желтая легла.
Е. Геркен, «Дальневосточная песня».
Литература, в которой заключённые «перековываются» благодаря полезному делу, выходила огромными тиражами. Тоненькие газеты (по 2-3 страницы) – еженедельно, а толстые издания – раз в месяц. Например, двухсотстраничный «Путеармеец».
«Она была выпущена тиражом 10 тысяч экземпляров. Представьте себе – 10 тысяч! Сейчас это какой-то немыслимый тираж, в лагере же спокойно выпускались такими тиражами. Сохранилось всего два экземпляра в Российской Федерации. Связано это с тем, что каждая книга, каждая газета имела гриф "Не распространяется за пределами лагеря". Поэтому люди боялись выносить. Выносили только те, кто пользовался какой-то властью», – рассказала доцент кафедры русского языка и литературы БГПУ Татьяна Смыковская.
В музее литературы БГПУ есть несколько воссозданных книг. Сколько точно выпустили изданий в БАМлаге, неизвестно. Официальная литература так и останется под грифом «Секретно». А вот то, что в лагере было «тайной», обнародовано. Поэмы, романы, стихотворения, созданные писателями, которые отбывали здесь срок. Например, Анастасия Цветаева, старшая сестра поэтессы Марины Цветаевой, написала роман «Амор».
«Она писала его, работая в бюро, на папиросной бумаге. Эта папиросная бумага выносилась вольнонаёмным, одним из доверенных лиц, за пределы лагеря. Оттуда уже отсылалась в какие-то места, которые она указывала, зная, что там сохранится. И, когда она освободилась, она приехала к тем людям, которые должны были хранить. Выяснилось, что всё – нет романа. Скурили. Папиросная бумага же. И ей пришлось по памяти восстанавливать», – рассказала Татьяна Смыковская.
Анастасия Цветаева была осуждена по статье за контрреволюционную деятельность и антисоветскую пропаганду. Такая же статья у Глеба Анфилова, Василия Ажаева, Арсения Альвинга – известных писателей того времени, которые отбывали сроки в БАМлаге. Но в «трудовом» исправлялись не только репрессированные. Основу лагеря всё же составляли воры, убийцы, мошенники. Но сколько именно было уголовных преступников, а сколько политических – точных данных нет. Тогда считалось общее число сидельцев. И лишь иногда встречаются некоторые сводки.
Сообщение прокурора БАМлага ОГПУ, декабрь 1933 года: «По указанной статье (***) содержится 14 тысяч заключённых, которые были осуждены до 8 мая 1933 года. Из этого числа 8 070 человек – осуждены совершенно напрасно».
«В Амурской области было репрессировано около ста тысяч человек. Только маленькая Амурская область дала сто тысяч репрессированных», – рассказал Евгений Смолин.
Репрессированных, прошедших через БАМлаг и другие лагеря, начали массово реабилитировать во времена Хрущёва. Репутацию возвращали тем, кто был осуждён по статье 58, часть 10 «Антисоветская пропаганда».
«В основном шла посмертная реабилитация. Поскольку живых немного-то и осталось. Если у нас было 1 600 незаконно осуждённых, фактически были реабилитированы все. Но, может, где-то дела и остались недошедшие, а остальные все реабилитированы», – рассказал ветеран органов безопасности Владимир Семёнов.
1 600 дел – это только те, что прошли через Владимира Антоновича. После него были другие, занимавшиеся реабилитацией. Да и процедура после хрущёвской оттепели усложнилась. Родственники должны были обратиться в прокуратуру, оттуда запрос передавали в органы безопасности, где дело рассматривали. Само решение о реабилитации принимал суд.
«Фактически массовые дела на сегодняшний день и в полном объёме не рассмотрены. И трудно сказать, будут ли они рассмотрены. Необходимо даже сейчас продолжать реабилитировать, я в этом глубоко убеждён. Рассматривать, рассматривать и рассматривать», – рассказал Владимир Семёнов.
Металлическая отметина без имен, фамилий и дат. Штырь вкопан там, где могила. Раньше на БАМлаговском кладбище железа было больше, просто на металлолом бомжи повытаскивали, говорят свободненцы. На погосте хоронили умерших от болезни, погибших на производстве и расстрелянных. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение прямо на месте.
«Как правило, приговорённых к смертной казни сбрасывали в яму и уже там пристреливали. После этого яму закапывали и сравнивали с землёй. Следов никаких не оставалось», – так написано в первом томе «Книги памяти жертв политических репрессий Амурской области».
Сколько точно останков под знаками, неизвестно. Это тайна, ушедшая в небытие вместе с лагерем, который расформировали в мае 1938 года. На базе БАМлага были созданы шесть отдельных исправительно-трудовых лагерей.
Но это – уже совсем другие истории.