Деревня-кроха Могилёвка наречена в честь белорусской Могилёвской губернии. Здесь на душу населения больше всего пчелиных ульев, но нет медовухи и выпивошек. Сельцо соткано из крестьянской сметки, житейской глубины и неизбывной надежды, что всё обязательно будет хорошо.

Деревня-кроха Могилёвка наречена в честь белорусской Могилёвской губернии. Здесь на душу населения больше всего пчелиных ульев, но нет медовухи и выпивошек. Сельцо соткано из крестьянской сметки, житейской глубины и неизбывной надежды, что всё обязательно будет хорошо.

Здравствуй, Могилёвка

С самого детства помню незатейливое четверостишье: «А старик-то замер, почему-то ему страшновато, у морского залива притаилась холодная мгла, тут и рыбка приплыла, улыбнулась ему виновато: " Могилёвского меда тебе, дед, я достать не смогла"»

Самым лучшим мёдом в Приамурье считается могилёвский. Так его называют в честь села, основанного белорусами в гуще дальневосточной тайги. Места тут глухие, с горными речками и непроходимыми зарослями лиственницы.

Крутой поворот с федеральной трассы, минут десять машина осторожно крадётся по накатанной, снежной грунтовке, и – здравствуй, Могилёвка. Деревенька прячется за густющим полотном берёзового ситца.

У самой околицы несколько останков от двухквартирных домов бывшего пчелосовхоза.

Чуть в отдалении от уличного ряда – крепкий деревянный дом, окружённый «забором» из аккуратных дровяных поленниц.

Завидев нас, зашлись дежурным лаем разномастные дворняги, у каждой из них своя будка, миска и поводок цепи.

От дома навстречу незваным гостям шустро шагал молодой мужик с недоуменным взглядом. Знакомимся.

Самым лучшим мёдом в Приамурье считается могилёвский. Так его называют в честь села, основанного белорусами в гуще дальневосточной тайги

Юрий Богомолов живёт в Могилёвке с матерью и тремя братьями.

– Мы сюда лет пятнадцать назад приехали из соседнего района, там наше село попало под затопление Бурейской ГЭС. Чем живём? Пчеловодством. У нас несколько пасек, всего ульев четыреста будет, ага, – басит Юра.

Он осторожный в словах и непривыкший к общению с чужаками, из него каждое слово выдираю словно щипцами.

– Баню вот строим, ага. Зимой скучно немного, а летом скучать некогда – пасеки много времени занимают, – обстоятельно рассуждает Юрий.

Коммуна «муравьёв»

Свой мёд они продают оптом в Благовещенск, Хабаровск и даже в Якутию. Четырёх братьев Богомоловых в деревне называют «муравьями». Работящие, непьющие, малообщительные. Живут своей «коммуной», ни к кому за советом не спешат, но и в помощи никогда не откажут.

Слева заметённая снегом, под толстой ледяной шубой спала протока Старица. Справа выстроилась редкая цепочка хат.

В одну из них стучимся.

– Ой, только не надо меня фотографировать! Жизнь-то уже почти прожита! К чему это? – запричитала Вера Михайловна Понизова.

Говорю, что фотограф просто делает вид, что фотографирует, а на самом деле у него нет фотоплёнки. Хозяйка заговорщицки улыбается и подмигивает.

– Мои предки из Белоруссии приехали, с Могилёвской губернии. Я сама столько двоек в школе получала, не могла чисто по-русски говорить и писать. Долго белорусские слова мешала, – говорит баба Вера.

Она всю жизнь проработала продавцом в сельмаге, а её супруг Анатолий Никитович прошёл путь от пастуха до председателя сельского Совета.

– А мои предки тоже из Белоруссии, у прабабушки было тринадцать родов, она родила семнадцать детей. Все были великие труженики, – говорит Анатолий Никитович.

Из трёх детей Понизовых в селе живёт только старший сын, средний сын и младшая дочка живут неподалёку, в Архаринском районе.

Хозяева признаются, что огород сейчас сажают небольшой, «всего тридцать соток»... Держат баранов и кур. Да пчёл ульев тридцать. Всё это они на полном серьёзе называют «маленьким хозяйством».

Сестра под Минском

– Мы про Белоруссию часто по телевизору смотрим. Там порядок, душа за них радуется. Молодцы, – подхватывает разговор бахнувшая входной дверью баба Нина Запорожцева.

Её родовая ниточка тянется тоже из Беларуси.

Сегодня в Могилёвке признаков цивилизации немного: электричество, два раза в неделю приходит почта и хлебовозка. Есть фельдшер да раз в неделю ходит автобус до райцентра

– Там у меня где-то под Минском сестра двоюродная жила, её фамилия Лугакова. Давно, правда, никаких весточек не было, – печалится баба Нина.

Старожилы рассказали, что раньше Могилёвка была большим селом: «Человек триста жило, а сейчас осталась жменя, всего пятьдесят душ».

Пчелосовхоз от перестроечных реформ разорился. Деревня без совхоза как улей без матки… Но фитилёк жизни не гаснет здесь благодаря пчёлкам и частным пасекам.

Сегодня в Могилёвке признаков цивилизации немного: электричество, два раза в неделю приходит почта и хлебовозка. Есть фельдшер да раз в неделю ходит автобус до райцентра.

Тайга и никакого начальства

Чёткий маркер цивилизации – вездесущий Интернет – здесь так и не прижился. Сотовая связь сла-а-бенькая.

– Пробовал Интернет подключить, но дело не пошло. Одна страница по три часа грузится, – машет рукой Виктор Трегубов.

Виктор родился здесь полвека назад, из родной деревни уезжал только на время учёбы в аграрном институте, с дипломом зоотехника вернулся назад.

Вскоре после его возвращения совхоз приказал долго жить, и Трегубов устроился на пасеку Дальневосточного агроуниверситета, где и проработал более двадцати лет пасечником.

– Это были счастливые годы. Тайга, спокойствие и никакого начальства. Благодать, – улыбается Виктор.

Университет пасеку свернул, теперь пасечник с дипломом зооинженера кормит семью домашней пасекой. У Виктора четверо детей, двое старших уже взрослые. Пару лет назад они с супругой оформили опекунство над шестилетней Соней. Девочку взяли в детском доме Благовещенска.

– Это было большое желание моей жены, которое я поддержал. Соня – замечательный ребёнок. Ласковая, хорошо учится, она стала нашей в полном смысле этого слова, – улыбается Виктор.

Виктор Трегубов уверяет, что нет лучшего места на Земле, чем Могилёвка: «Дорогу перешёл – и рыбалка, в Старице рыбка всегда есть. А какой у нас мёд замечательный. В окрестной тайге заросли отборной липы, очень много цветов. Мёд у пчёлок получается просто божественный», – загибает пальцы потомок белорусов.

Его прадеды приехали сюда в числе первых поселенцев из Беларуси.

Полдня я провёл в деревне, где нет даже магазина – и не услышал ни одной жалобы на жизнь! Ни единой! Все разговоры – про пчёл да про мёд с тайгой

Мёд – дело сладкое

Геннадий Александрович Комогорцев тридцать шесть лет проработал пчеловодом на совхозных пасеках.

– Учёные до сих пор не разгадали, что такое пчёлы! Более умной твари на Земле не сыскать. Я за ними мог часами наблюдать. Пчелу с мёдом из другого улика в свой улей запустят, а пустую никогда, – не перестаёт удивляться Геннадий Александрович.

Он в молодости пробовал уехать в город, работал на ТЭЦ, принимал ванны в благоустроенной квартире, вечерами с мужиками ходил на футбол.

– Асфальт, туфельки чистые, красота, а не жизнь. Но меня хватило ровно на три года. Сбежал! Без пчёл и тайги я жить не смог, – густым басом гудит пасечник Комогорцев.

Полдня я провёл в деревне, где нет даже магазина – и не услышал ни одной жалобы на жизнь! Ни единой! Все разговоры – про пчёл да про мёд с тайгой. То ли местные люди знают какой-то секрет благоденствия, то ли пчёлы здесь – те самые, правильные.

На вопрос, выгодно ли сегодня сладким бизнесом заниматься, могилёвцы хитро щурятся:

– Да, пойдёт, ага…

Только бывший «министр культуры» таёжной деревеньки, отставной завклубом Боря Жигло черныхнулся через затяжку сигаретного дыма, заявив, что нет уже того веселья, которое плескалось у них раньше.

Тут тихо, спокойно, люди живут надёжные. Медовые края у нас, а медовуху никто не варит. Пьяниц нет

– У нас был вокально-инструментальный ансамбль «Радуга», Серёга Понизов солистом был. На районных смотрах художественной самодеятельности призовые места занимали, – ностальгически вздохнул Борис.

Кино, танцы, кружки художественной самодеятельности, молодёжь в клубе была частым гостем, сейчас всё это осталось только в воспоминаниях Бориса.

Сегодня в Могилёвке всего шесть учеников, которых школьный автобус возит за пять километров с соседнюю Грибовку.

Здесь с нетерпением ждут весны: «Скорее бы улики выставлять». Это тут главный градообразующий и – жизнеутверждающий фактор.

…Малолюдный таёжный угол Приамурья живёт размеренной, тихой жизнью, в окрестных речках чистейшая до хрусталя вода, со всех сторон Могилёвку обнимает нетронутая цивилизацией тайга. Она больше века даёт миру отборный мёд, слава о котором живёт в поколениях.

Мёд янтарный, пахучий, тает во рту в первые секунды. Могилёвский. Считай, белорусский.

Прямая речь

Александр Свининников, глава администрации Грибовского сельского Совета:

– Я – бывший военный, двенадцать лет живу в этих краях. Тут тихо, спокойно, люди живут надёжные. Медовые края у нас, а медовуху никто не варит. Пьяниц нет. Кстати, я девять лет жил в Беларуси, в городе Жодино. О том периоде жизни у меня остались самые светлые воспоминания. Поклон от меня всем полещукам.

Фото Сергея Лазовского

Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/6410