– Совсем недавно наш Благовещенск прогремел на всю страну с собачьим концлагерем «Дружок». Все жалели собак. Теперь другая крайность – бездомные собаки покусали девятилетнего мальчика. Вот он пришел в себя, мальчик в сложном, тяжелом состоянии. Сейчас власти задумались, наконец, о создании муниципального приюта для собак. И мы сегодня услышим точку зрения зоозащитников. Людмила Гранитовна Попова, здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Ну что же, мы с вами встречались здесь же в январе совершенно по другому случаю. Приют «Дружок» прекратил свою работу по известным причинам. Но не считаете ли вы, что случай с мальчиком «Дружок» – это следствие того, что работа была вообще прекращена?

– Скорее всего, да. Потому как даже если был бы приют, в любом случае он работал лишь два раза в год, отлов, просто тупой отлов. В принципе, он для города ничего не решал. В данном случае даже и этого не было. Мы говорили в администрации много, лет пять мы говорили хозяйке нашего города Валентине Сергеевне, что нам нужен муниципальный приют для того, чтобы не зависеть от наличия или отсутствия желающих участвовать в тендерах, участвовать в аукционах для отлова и содержания собак. Как раз получилось так, что Золотарев закрыт, как мы знаем, по известным причинам, и отлавливать вообще некому. Отловить – одно, надо же содержать, а после содержания еще вопрос – а дальше куда этих собак? Это очень сложный вопрос.

– Ну у нас как, пока гром не грянет, да? Получилось так.

– Вот именно. Этот случай с мальчиком, конечно, этого не должно быть. Не должны животные в любом случае, играли ли они с этим мальчиком, и вдруг что-то случилось, или они... Ну, они явно не хотели его съесть, потому что совсем по-другому это происходит. Но, во-первых, напугали, а во-вторых, урон здоровью. В любом случае, мальчик ли это или бы взрослый мужчина был, такого не должно быть. Почему собаки на пустыре? Ладно, это может быть, еще можно как-то понять. Там людей нет, поэтому эта стая там и обитала. Но дело в том, что в принципе вопрос не решался системно в городе вообще. Я говорю, вернее все зоозащитники говорили, что это системная работа. Нельзя отлавливать всего лишь два раза в год, когда конкурс провели, а в остальное время плодитесь. Опять же, отлов производился знаете, тупой отлов можно сказать. Что я имею в виду. Если мы, например, говорим, что собаки должны отлавливаться, например, суки, в первую очередь, беременные особенно. То есть, если, например, муниципальная служба знает, что где-то там бегает собачье сборище, одна сука, десять кобелей, вот нужно туда именно вот эту свору отлавливать, оттуда изымать эту суку с этой стаей.

– А с беременными собаками что делать-то?

– Стерилизуют. Это другой вопрос, это же финансовая часть, это же очень затратно. Но вы знаете последнее, которое выполнял в контракте Золотарев, туда цифра на ветобслуживание вообще никак не обозначалась. То есть, они собак принимают, допустим, тот же «Дружок», а что дальше-то делать? Нужно их глистогонить, нужно вакцинировать, нужно стерилизовать. Как можно отдавать собаку людям, которые завели желание содержать это животное, отдать его не стерилизованное? Мы же видим, что это наличие собак в городе – это результат безответственности человеческой.

– Давайте вернемся к этому случаю, когда мальчика покусали. Этот случай вызвал столкновение двух лагерей в городе, то есть зоозащитники и люди, которые беспокоятся за себя и за своих детей. И все теперь выясняют, кто же был виноват. Есть ли тут шанс найти кого-то виноватого? Почему это произошло? Мальчик зашел на территорию собачью. Есть же такие мнения, что там была строительная площадка, и чего там ребенку делать. С другой стороны это же могло случиться и в любом другом месте, правда?

– Совершенно верно.

– Как вы считаете что послужило пусковым механизмом? Почему? Или это собаки дикие, и невозможно с ними вообще ничего сделать? И они так бы поступили в любом другом дворе?

– Вы знаете, это вообще психолог должен разбираться с этим. Но никого не волнует психология собаки, их в принципе не должно быть.

– Вы же наблюдаете за поведением.

– Наблюдаем, да. В принципе, агрессивные собаки держаться очень далеко от людей. Вот этот пустырь, в принципе, это их вполне устраивало. И людей это устраивало, там они никого не трогали. Конечно, ребенок не должен был там быть. Но если так случилось, все равно собаки напугали, возможно, ребенок стал кричать, бежать, кидать, это наоборот, агрессию еще большую вызвало животных. Но мир это придуман не нами с вами, и веками живут все равно собаки, кошки, с людьми как-то ладили.

– Но это ведь одичавшие собаки, и многие из них родились уже вне дома. Правда?

– Но самое интересное, тогда нам нужно отлавливать животных именно такого сорта, такого контингента. Что делают сейчас? Но об этом можно подробнее поговорить немножко позже. Просто отлавливают первую попавшуюся собачонку, нам лишь бы в количество уложиться. И никто не спрашивал качество этих собак пойманных. Есть ли там агрессивные? Посмотрите, что делалось в «Дружке», мы забирали оттуда щенков, а ведь они тоже считаются как отловленное животное, которое опасно для жизни горожан.

– То есть критериев, не было совершенно?

– Нет, количество, и это все объясняло.

– Ну даже хозяйские потерянные собаки были.

– Да. Если мы говорим о муниципальном приюте, вот сейчас я думаю, что и позволят зоозащитникам участвовать в работе этого муниципального приюта, то есть вплоть до того, что где была собака отловлена. То есть, вы отловили, допустим, небольшую адекватную собачку, которая в принципе угрозы не представляет ни в будущем, ни сейчас, но почему там остались злобные псы, например? Кобели или суки достаточно активны, вернее агрессивны, потому что они же щенков своих, которых там родили, защищают, это их территория, они считают. Нужно изымать именно такую категорию собак. Пять лет мы говорили, что такой муниципальный приют нужен, и там должна быть достаточно прозрачная структура. Если частная, допустим, территория табу, никто не зайдет, ни прокуратура, ни желающие взять собаку себе, нельзя. И именно поэтому не было контроля общественности.

– И прокуратура не зайдет?

– Тоже не имеет права, потому как это частная территория. Только хозяин. Законом охраняется это у нас очень жестко. Поэтому даже у прокуратуры прав нет. Конечно, по судебным каким-то решениям – тогда да. Ну нужна комиссия, это вообще очень сложное дело.

– Понятно, проверки, только раз в три года можно посещать.

– Да, а тут муниципальный. Знаете, что интересно, нас, зоозащитников вызывали еще в конце зимы по поводу того, что вышел новый закон об ответственном обращении с животными.

– В 2018 году.

– ...нужно не так просто поймать собаку, вы понимаете дорогие зоозащитники. там нужно выработать подзаконные акты: каким образом, как нужно содержать собаку, какие размеры, допустим, вольеров, как часто должна питаться, как должна отлавливаться, присутствие видеокамеры.

– То есть, власти призывали вас включиться в эту работу?

– Да.

– Только с вашими частными приютами?

– Нет, то есть наши приюты, это одно. А чтобы зоозащитники помогли деятельности муниципального приюта. Зоозащитники не против.

– Рассматривается 10 миллионов дать на организацию приюта. Но не просматривается как он будет организован.

– Вы знаете, по поводу 10 миллионов. Дай Бог, что сейчас при нынешнем губернаторе все сдвинется с мертвой точки этого всего мертвого в буквальном смысле слова дела. Поэтому мы надеемся, что эти 10 миллионов – это не только будут построены добросовестные...

– Постройки какие-то.

– Нет, не какие-то, какие-то были у Золотарева.

– У вас критерии должны быть.

– ...причем такие вольеры, что туда даже не заходила комиссия, это было невозможно, это были не вольеры, это были душегубки, в которых содержались собаки в зной и в холод. Они должны быть по СНиПам построены. Собака должна дважды в день выгуливаться, у нее должно быть достаточно территории прогуляться, она должна иметь свою будку где-то от непогоды скрыться, там вообще целый перечень. Это вообще очень долгая история. И вдруг нас вызывает зам мэра, зоозащитники все присутствовали. Ребята, произошел этот случай с мальчиком, нужно что-то делать. Мы не против, давайте. Давайте думать. И вдруг после обеда выходит уже информация о том, что будет муниципальный приют.

– А вы готовы помогать и включаться в эту работу? И как?

– Если мы занимаемся с собаками, которых мы добровольно за свои деньги вытаскиваем из болезней и раздаем, то конечно, мы и там будем.

– А что вы можете делать?

– Вы знаете, когда у Золотарева был приют, там не нужно было просить зоозащитников, они стояли у ворот и говорили: откройте нам, пожалуйста, мы их покормим, мы попоим, мы кого-то в больницу свозим, кого-то прогуляем. Вообще без проблем. Ну я не могу за всех вам сказать, что именно будут делать зоозащитники. Но то, что они будут участвовать, это однозначно. А почему только зоозащитники? Даже есть сами жители города, которые говорят: давайте мы хоть что-то сделаем для вас. У нас нет возможности помочь вам финансово, но мы можем убрать, а можем и прогулять. Я думаю, что это будет, и будут желающие, например, не выкидывать просроченные продукты, а, допустим, еще животным можно какое-то время ими питаться, они будут фурами привозить к этому муниципальному приюту.

– Смотрите, есть два ключевых вопроса, которые сейчас обсуждаются в связи с этими всеми случаями. Первый вопрос, предлагается стерилизовать собак. А вот перспектива то какая дальше? То есть, собака стерилизована, она не размножается, ну это не значит, что она стала более доброй и исправилась, была агрессивная. Вот здесь как решить?

– Смотрите, у нас же задача не перевоспитать собаку, мы уже с этим ничего не сделаем. Люди ее уже научили бояться или еще что-то...

– А что вот с такой собакой делать?

– Два варианта: это либо по окончании контракта эта собака и дальше будет содержаться на государственной опеке. Это по закону. Заканчиваются полгода содержания, которые определены контрактом, и дальше становится собственностью муниципалитета. Муниципалитет будет эту собаку кормить до тех пор, пока она живет. Второй вариант: есть человек, который хочет взять ее к себе во двор, допустим, в квартиру, конечно берите, но только стерелизованной. Потому что сегодня это человек живет здесь, а завтра он уедет и скажет, «а я собаку не буду с собой брать». И он ее выкидывает просто на улицу, и к чему мы пришли? Мы собаку продержали полгода, мы ее проглистогонили, провакцинировали и опять мы будем ловить ее щенков и ее саму? Только стерилизованная. Опять же смотрите, почему нет программы социальной...

– То есть подождите, вы хотите выпускать обратно ее?

– В среду?

– Да.

– Нет, я вам говорила о том, что собаку будет содержать пожизненно муниципалитет либо отдать ее новому хозяину, но уже только стерилизованной.

– Содержать пожизненно – это дорого?

– Это дорого. Есть вариант, что опять ее, если она адекватная, выпускать ее в ту среду, где она была.

– Но она может быть агрессивной.

– Про агрессивных речи нет. Ту, которая представляет угрозу жизни и здоровья жителям, конечно, нельзя выпускать. Но тут, знаете, вопрос такой: либо усыплять либо... Я пока не могу такие вещи, даже знать не знаю, как это можно порешать, чтобы это было и гуманно, и достойно человека, правда не знаю. Ну вот смотрите еще. Хорошо, это мы поймали и хотим простерилизовать эту собаку, а ведь есть же желающие, бабульки, дедульки, да и вообще малоимущая среда: мы бы простерилизовали, но это дорого. Почему в городе нет программы льготной стерилизации животных? Вообще-то, я неправильно говорю, она есть. Мне ветеринария постоянно говорит, что они плотно работают с населением. У них есть запись предварительная и по льготной стерилизации. Я вас уверяю, ни я ни один зоозащитник, ни одна бабулька по льготной, сколько бы мы ни пытались записаться хотя бы, у нас не получалось. А потом, знаете, то, что называется льготной Управлением ветеринарии – это обычная практика обычной клиники. То есть, там льготной нет даже ни одной капельки, ни копеечки. Но даже этого нет, понимаете. Она должна быть, это должно быть в программу забито. То есть, она декларируется, но не выполняется Управлением ветеринарии.

– Последний вопрос. Если уж речь зашла о создании муниципального приюта и какое-то финансирование предполагается, и зоозащитники готовы оказать какое-то содействие. Сколько людей у нас в городе занимаются этим делом зоозащиты?

– Вы имеете в виду те, которые зарегистрированны или которые постоянно на слуху?

– Которые потенциально могут помогать?

– Самих зоозащитников по городу, тех, которые реально могут выделить свое время, не так много. Я думаю, что если человек там 15-20. То есть те, которые реально работают и которые вкладывают полностью свое, да свою жизнь, в общем-то, посвятили собакам. А те, которые по воскресеньям могут приехать или еще что-то – таких будет много.

– Сегодня в студии была Людмила Гранитовна Попова, зоозащитник. Мы говорили о том, что власти наконец-то заговорили о создании муниципального приюта для содержания бездомных животных. Спасибо.

Источник новости: http://www.amur.info/simple/2019/04/18/9925