Известный российский журналист, радиоведущий, писатель Матвей Ганапольский опубликовал в газете «Московский комсомолец» впечатления о поездке в Благовещенск. В своей статье, озаглавленной «Как Китай прорастает в Россию», Ганапольский рассуждает о симбиозе двух городов – российского Благовещенска и китайского Хэйхэ.

«…Когда на горячее принесли мясо в кисло-сладком соусе, кальмары в кляре, рис с креветками, мой местный приятель наклонился ко мне и победно продолжил:

– А знаешь ли ты, что у нас даже в 90-е не было бандитов?

– Не может быть, – усомнился я, глотнув армянского коньяку. – Бандиты были везде.

– У нас нет, – улыбнулся приятель. – Нас опять китайцы спасли. Бандиты поняли, что крышевать палатки невыгодно, схватили свои деньги и побежали туда, – он махнул рукой на небоскрёбы на другой стороне Амура. – Там они вложились в недвижимость и торговлю. И очень скоро стали ходить в приличных костюмах.

Наш диалог происходил в городе Благовещенске. Ещё день назад я не мог себе представить, что буду сидеть в армянском ресторане, где подают китайскую кухню, а в зале китайцы будут радостно петь хором что-то под караоке.

– Это у них самая популярная песня, – уточнил приятель, владеющий китайским. – Типа нашей «Миллион алых роз»; они поют: «ты моя розочка, ты мой цветочек».

Ещё день назад я не мог себе представить, что буду сидеть на веранде и смотреть на шикарные небоскрёбы, подсвеченную телевышку и огромные торговые центры менее чем в семистах метрах от меня, – и всё это будет в другой стране. Напротив Благовещенска, на другом берегу Амура, – китайский город Хэйхэ.

– Мы пойдем с тобой в Китай послезавтра, – сказал приятель.

– Пойдем?

– Да, дойдём до причала, потом сядем на пароходик, переплывём речку и пойдём в Китай. Нужен только загранпаспорт.

В Китай здесь ходят по любому поводу. Большой город на другом берегу полностью обслуживает русских. Огромные торговые центры и мелкие лавчонки, рестораны на любой вкус с названиями «У Лены» и «Путин», с говорящим по-русски персоналом, индивидуальный пошив костюмов за сутки, магазин «Два юаня» (всё за десять рублей), утренний рыбный рынок и парки развлечений с аттракционами и кустарниками, подстриженными в виде зверушек, – всё это для тебя, «для русского». Расплатиться можно долларами, юанями и рублями. В Китай «идут» поужинать, там справляют дни рождения – дешевле, там катаются на велосипедах – красивее. Туда ходят в бани – там шикарный массаж. Там дешёвое пиво. Там делают задёшево зубы и пластические операции, причём после них ты не всегда похож на китайца. А ещё, конечно, китайские гаджеты – работают три дня, но стоят три копейки, меняешь их как перчатки. Дауншифтинг (это когда отказываешься от забот мирских и живешь на Гоа в хижине за копейки) тут, в Благовещенске, принимает забавные формы.

– Наши пенсионеры снимают на той стороне квартиры, потому что дешевле, – продолжал мой местный приятель. – А сюда ходят раз в месяц, за пенсией да на родных посмотреть.

Смеркалось, и внезапно город за рекой вспыхнул огнями. Засияла телевышка, колесо обозрения, вспыхивал торговый центр и небоскрёбы.

– Как у них там весело, – позавидовал я.

– Не у них, а у нас, – пояснил приятель. – Они получают субсидии из Пекина специально для этой иллюминации. У них там целая программа привлекательности, чтобы мы туда завтра приехали и оставили ещё больше денег.

– Ишь, хитрюги!..

– Не хитрюги, а спасители, – приятель вдруг заговорил вполне серьёзно. – В девяностых мы только Китаем и жили. Когда приходил паром, на нашем берегу уже стояли люди с мясорубками, кастрюлями и алюминиевыми чеснокодавилками – всё для переплавки. А также с шапками и часами. Они же привозили одежду и всё прочее, без чего невозможно было тут жить. Сначала жили натуральным обменом. Потом стали ездить туда и уже платили деньгами. Представляешь, в стране разруха, ничего нет, а у нас все ходят одетые по последней моде. Конечно, это были китайские подделки, но они стоили копейки, и их могли купить все. У нас даже памятник поставили неизвестному челноку: стоит бронзовый человек интеллигентного вида в очках и несёт китайский клетчатый баул – их вся Россия знает, но не знает, что эти баулы впервые появились у нас.

Мы оказались в уникальной ситуации: две страны – один город. Власти, и той и этой, слава богу, хватало ума не враждовать, а сотрудничать. Вначале были шмотки, но теперь всё на широкую ногу; у нас выделяются квоты, и они работают тут, у своих же, – в ресторанах, строительных фирмах. Один китаец строит гигантский развлекательный центр, назвал его «Венеция». Так он на полном серьёзе поехал в Венецию, обещает, что скоро в Благовещенске будет под крышей настоящий канал с гондолами.

Я удивлённо слушал, а приятель продолжал:

– Мы продаём им электричество, лес, сою, золото нашего производства. А они нас одевают и обувают, дают свежие овощи и получают наш рынок труда. Но главное – это туризм. У них, оказывается, традиция ездить летом на север Китая – тут прохладнее. А мы под боком. И они, даже небогатые люди, могут за копейки побывать в России.

Я окинул взглядом окрестности нашего ресторана. Картина была далека от совершенства.

– Понимаю, – заметил мой взгляд приятель. – У нас пока мало на что есть посмотреть, но мы стараемся. Вот приезжал Медведев, посмотрел на их шикарную набережную и возмутился, что у нас такой нет. Дали деньги – строят набережную.

Действительно, рядом была набережная – красивая и современная.

– Но им всё равно интересно, – мой приятель имел в виду китайцев. – Они кайфуют от памятников Ленину – у нас их целых два, слава богу. Фоткаются у Лениных семьями и по отдельности: очень уважают, он у них как Мао. Потом идут в рестораны и едят борщ и наш хлеб. Сладости обожают – недавно была группа, шестьсот человек детей, так они весь шоколад и конфеты скупили. Конечно, у них конфеты есть, только они из сои. Даже свои китайские игрушки скупили, потому что они были красивые, экспортные – у них таких нет. В общем, у них там, в Хэйхэ, туристические фирмы, так мы с ними всё время ругаемся – требуем обеспечить турпоток. А они ругаются с нами – требуют, чтобы мы создали туристическую инфраструктуру. Но всё равно мы находим общий язык, и туристов оттуда всё больше.

Принесли тофу – шарики соевого творога в каком-то необычном соусе.

– Вкусная кухня, правда? – продолжал приятель. – И необычная. Вот и в нашем с ними симбиозе всё необычно, они для нас как марсиане – это вообще какая-то другая цивилизация. Туда к ним приходишь – и всё поражает. А они поражаются каким-то нам привычным вещам. Знаешь, они балдеют от наших детей. Они вообще боготворят детей, у них там вокруг детей целый культ. Но когда они тут гуляют и видят нашего ребенка, особенно светловолосого и голубоглазого, то просто впадают в транс. Начинают его фотографировать, фотографируются с ним рядом. Так что тут, может, и слабая инфраструктура, зато народ как с выставки.

– Завидую тебе, – сказал я умиленно. – Живёшь, как на Западе.

– Не на Западе, а на Востоке, – поправил приятель. – Тут интересно, конечно, но ко всему привыкаешь. Многие в Китай годами не ходят, но всё равно приятно. И уникально. В России такого симбиоза двух миров просто нет. Если умно к этому подойти, если туризм на широкую ногу поставить, то никакая Москва не нужна.

– Если бы, – мечтательно сказал я, глядя на китайские огни.

– Так ты там в Москве про всё это скажи, а то от нас народ уезжает. У нас космодром строят, люди боятся, что гептил от ракет всё тут отравит. А у нас только всё начинается. Ведь в Москве о развитии Дальнего Востока каждый день говорят. Если бы нам ещё мост к китайцам построили, то тут настоящий грандиозный логистический центр возник бы. Мы бы тут миллионы в бюджет давали!

– Давай выпьем за твой Благовещенск, – прервал я друга. – И за твоих китайцев. Дай вам Бог.

Китайцы за соседним столом снова грянули про цветочек и розочку, а я стал раздумывать, как простой журналист может построить мост.

Может, Путина попросить?»