19 января в России свой профессиональный праздник отмечают специалисты в сфере патологической анатомии – патологоанатомы, чья работа, вопреки популярному мнению, не ограничивается вскрытием поступивших в морг тел.Прижизненная диагностика – это не менее важная часть работы патологоанатома.

Корреспондент Амур.инфо побеседовал с главным внештатным специалистом-патологоанатомом министерства здравоохранения Амурской области – заведующим патологоанатомическим отделением ГАУЗ АО «АОКБ» Михаилом Сатуровым.

Как обыватель представляет себе патологоанатома? Воображение скорее нарисует угрюмого мужчину с суровым взглядом или странноватого персонажа, мрачно шутящего про смерть, чем среднестатистического врача в белом халате. Но Михаил Рюрикович оказался спокойным, деликатным и очень увлеченным человеком, невероятно уважающим свою профессию и все, что с ней связано. Он отдал делу 37 лет – трудно представить, что все это время его трудовые будни были связаны с чьим-то горем и трагедиями. Но эмоциям нет места в этой сфере – профессионал должен руководствоваться сухими фактами, к которым его приводит колоссальный объем знаний. Патологоанатом – это специалист, который должен знать все разделы медицины.

— На четвертом курсе я увлекся акушерством, а на пятом, я уже и не помню почему, у меня все переигралось, и я заинтересовался патанатомией. Летом я пришел в морг, спросил разрешения и периодически ходил сюда, а на шестом курсе я уже вплотную занимался. Конечно, в студенчестве я был очень «сырой», а потом, когда в 1985 году закончил учебу и окунулся в работу, тогда обучение стало развиваться стремительней. Учишься по ходу дела, на практике. Меня направили в Зею, на север. Так сказать, сразу в огонь. Многое было в моей практике в первый раз. Я там был один и за девять лет работы поднял службу на должный уровень. Это был очень интересный период, – рассказывает Михаил Сатуров.

За годы своей работы Михаил видел столько всего, что удивить или впечатлить его чем-то сегодня – трудная задача. В Зее он получил опыт работы в различных условиях, довелось даже постигать нелегкие азы судебно-медицинской практики.

— Мы с экспертом работали в одном здании и периодически приходилось подменять друг друга. Передо мной всегда находилась медицинская литература, – вспоминает Михаил, – и телефон, чтобы связываться с наставником здесь, в Благовещенске. Вот так, умом и знаниями, я шел по пути профессионального становления.

Мало кто об этом знает, но в работу патологоанатома входит далеко не только вскрытие и констатация диагноза. В кабинете Михаила стоит микроскоп – ежедневно к нему поступают материалы биопсии пациентов, находящихся на лечении в медицинских организациях. Прижизненная диагностика – это важная часть работы патологоанатома.

— Врачи находят какой-то патологический очаг, который можно удалить оперативным путем. Они удаляют и присылают к нам, мы исследуем и подтверждаем правомерно ли было произведено вмешательство, правильно ли был поставлен диагноз, помогаем также установить – злокачественная опухоль или доброкачестванная. От нас очень много зависит, – рассказывает Михаил.

Большую часть времени специалиста занимает исследовательско-диагностическая деятельность – установление танатогенеза, то есть механизма смерти. Эта работа чем-то напоминает детективное расследование – патологоанатом должен построить цепочку, приведшую человека к смерти, в обратном порядке. Только в роли убийцы – заболевание.

andnbsp;—andnbsp; Патологоанатом в моем отделении занимается и вскрытием, и прижизненной диагностикой, и подтверждением своей работы с умершим человеком. Исследование тела не заканчивается на секционном зале – пришли, рассекли, посмотрели и ушли – нет. Мы посмотрели, увидели патологические очаги, весь материал забрали с собой, из них готовим гистологические препараты и исследуем их под микроскопом. На этом этапе происходит суммарный индивидуальный анализ каждой смерти – это работа с историей болезни, данными вскрытия, полученными невооруженным глазом, данными гистологического исследования – после этого приходишь к какому-то выводу. Нужно построить танатологическую лестницу – отчего началось заболевание, какие появились осложнения и какое из них привело к смерти.

Легко предположить, что работа патологоанатома связана с определенными рисками: все-таки тела в морг поступают самые разные, в том числе людей, умерших от инфекционных заболеваний: коронавируса, ВИЧ, туберкулеза. Несмотря на то, что функционирование из организма прекращено, они все же продолжают распространять заболевание.

— На вскрытие мы в обязательном порядке ходим в халате, фартуке, маске (по желанию, в защитном экране) и перчатках разной толщины. При определенных видах вскрытия надеваем кольчужные перчатки – при работе с телами умерших от инфекций. С умершими от коронавируса работаем в комбинезонах, фартуках и перчатках, резиновых сапогах, респираторах. Когда работали в красной зоне, нас экипировали по полной. Все в одежде изолировано, перекрыто, после выхода одежда дезинфицируется.

Для многих покажется невероятным, что специалисты этого направления ежедневно имеют дело со смертью, и это никак не влияет на их психическое состояние. Михаил отметил – патологоанатом относится к телу совершенно по-другому, чем любой другой человек. Медики начинают учить анатомию ещё со студенческой скамьи, и со временем работа становится привычкой, а затем и рутиной.

— Никакой профессиональной деформации личности ни у меня, ни у моих докторов нет. Их у меня работает десять человек. Все совершенно адекватные люди. Это наша работа, как любая другая, и отношение у нас к ней соответствующее, – говорит Михаил.

С чем действительно тяжело, так это со взаимодействием с родственниками умерших. С этим приходится иметь дело регулярно, признается Михаил, и здесь действительно нужна выдержка.

— Выдержка здесь нужна и врачу, и регистратору. Люди порой бывают неадекватны. Можно, конечно, понять. У них горе. Я всегда говорю: «Мои пациенты всегда самые тихие, но, учитывая то, что за ними стоят родственники, они самые беспокойные». С родственниками надо уметь общаться, и очень осторожно, тактично, порой с элементами психотерапии. Я со временем в этом поднаторел. Входишь в положение людей, объясняешь, и многие выходят отсюда умиротворенными.

А ещё в профессии патологоанатома нет места паранормальному, зато присутствуют суеверия. У каждого они свои, но есть и общие, которые, как правило, имеют под собой основания. Михаил поделился своими:

— Верю, что черная кошка, перебежавшая дорогу, – к невезению. Если на машине еду и увижу, что перебежала, остановлюсь и подожду, пока кто-то другой не проедет. Ещё не люблю возвращаться, когда что-то забуду. Если так случилось – скрещу пальцы. Но это сугубо мои суеверия. А здесь мы с коллегами стараемся, особенно возле регистратуры, не произносить фразу «Что-то тихо сегодня». Про себя можем подумать, а вслух не скажем. Как только скажем – обязательно развязывается узелок, и становится совсем не тихо.

Профессия патологоанатома – невероятно интересна. Она разносторонняя, дающая врачу возможности для саморазвития. За все 37 лет своей деятельности Михаил Сатуров ни разу не пожалел, что пошел в этом направлении.

— Нашей профессии более всего подходит пословица «Век живи – век учись». Всю дорогу читаем книжки, учимся, черпаем все новые знания – ведь мы должны знать максимум из всех сфер медицины: в основном хирургии, терапии, педиатрии. Начинающему доктору, который выбрал эту специальность, нужно рьяное желание. Человек должен стремиться к получению информации, без этого не получится специалиста. Суть патанатомии – в умении ориентироваться в сути болезней. Знания – наше все.

Источник новости: https://amur.info/2023/01/19/44835/