Судьба дала ей два крыла: русский и китайский языки она знала всегда, с самого раннего детства. Мать – сербка, отец – китаец. Десятилетия жизни Дэн Цзюнь отдала преподаванию русского языка, она переводила важные переговоры и советские фильмы. Себя называет «стежком», который крепко сшивает дружбу России и Китая.

Судьба дала ей два крыла: русский и китайский языки она знала всегда, с самого раннего детства. Мать – сербка, отец – китаец. Десятилетия жизни Дэн Цзюнь отдала преподаванию русского языка, она переводила важные переговоры и советские фильмы. Себя называет «стежком», который крепко сшивает дружбу России и Китая.

Сербские яблони

У девочки с самого рождения было два имени, папа звал ее Сяо И (малышка И), а мама называла Ия, чаще всего Иечка…

Ия – это имя моя бабушка мне дала задолго до моего рождения... Мама не могла не выполнить ее просьбу

– Ия – это имя моя бабушка мне дала задолго до моего рождения. Она просила маму, если у нее родится девочка, назвать ее Ией. А бабушку мою японцы убили в Харбине в 1945 году. Мама не могла не выполнить ее просьбу, – рассказывает Дэн Цзюнь.

Помолчав, добавляет: «Ия в переводе с греческого означает «фиалка», а мой любимый цвет – фиалковый. Так что все гармонично», – улыбается Дэн Цзюнь.

Как известно, в жизни ничего не бывает случайного. Первая закономерность в жизни Цзюнь – девочка родилась в Харбинском доме Общества советско-китайской дружбы. Ее отец был заместителем председателя Общества, у них была небольшая квартирка, в которой пять лет спустя после окончания Второй мировой войны родилась Ия. Первый перевод с китайского языка на русский она сделала в три года. Объяснила растерянной русской няне, что пришедшего в их дом мужчину папа попросил починить электропроводку.

...в жизни ничего не бывает случайного... девочка родилась в Харбинском доме Общества советско-китайской дружбы

– Из детства очень хорошо помню, как я с радостью по утрам бежала в детский сад. За русскими сказками, которые нам рассказывали добрые няни, – вспоминает она.

Знаменитый харбинский универмаг «Чурин» – еще одна памятная зарубка из детства Дэн Цзюнь.

– «Чурин» мне казался сказочным миром. Яркие люстры, красиво одетая публика, продавцы в белых накрахмаленных колпаках. Я туда могла ходить, как в сказку, по несколько раз в день, – улыбается Дэн Цзюнь.

Первый перевод с китайского языка на русский она сделала в три года

Ее мама – Ирина Жарковна Магарошевич – родилась недалеко от Харбина, на железнодорожной станции Яблоня. Семью на север Китая занесли революционные вихри из далекой Сербии. В 1949 году Ирина выходит замуж за китайского коммуниста Дэна, ровно через год у них родилась Ия, а спустя два года – сын Сергей, затем Верочка, младшая дочь.

«Враги народа»

Ирина Жарковна преподавала русский язык и литературу в Харбинском политехническом институте, Дэн работал одним из директоров торговой империи «Чурин». Ия только что окончила школу, была полна планов и надежд.

– Я обожала советское кино, «Тихий Дон» смотрела раз шесть, не меньше. У меня были целые альбомы с фотографиями любимых актеров. Мир кино казался волшебным, – вспоминает Дэн Цзюнь. Их семья жила в достатке, дружно и счастливо. Подножку жизни дала революция, которую потом назвали «культурной». В 1967 году арестовали отца, на следующий день забрали мать. Дома учинили обыск, все перевернув вверх дном.

Подножку жизни дала революция, которую потом назвали «культурной». В 1967 году арестовали отца, на следующий день забрали мать

– Самая большая крамола была в том, что мама была иностранка и преподавала русский язык. Помню, нашли обыкновенный транзисторный приемник, разобрали его до винтика, все пытались потайную рацию в нем найти, – тихо рассказывает Дэн Цзюнь.

Ей было семнадцать, младшей сестренке едва исполнилось три годика. Весь дом вместе с его бытом лег на ее полудетские плечи. Она готовила незамысловатую еду, экономила каждый юань. Детям «врагов народа» платили по 20 юаней в месяц. Дэн Цзюнь работала кондуктором троллейбуса, освоила токарное дело. Она была кормилицей для младших брата и сестры.

Отец два года провел в тюрьме, маму хунвейбины держали столько же в институтской библиотеке, которую переоборудовали под тюрьму. Били, унижали, сломали руку. Не разрешили ни одного свидания с детьми.

Она была кормилицей для младших брата и сестры

Весной 1969 года Ирину Жарковну выпустили из неволи, а на следующий день отправили на перевоспитание в деревню. Там преподавателю русского языка доверили пасти гусей.

– С большим трудом я получила разрешение проведать маму, до места ее ссылки долго плыла по Сунгари на пароходе. Когда я ее увидела, чуть не упала в обморок. От мамы остались кожа да кости, – вспоминает Дэн Цзюнь.

Жизнь Ирине Жарковне спас бесконечно смелый китайский доктор, который отважился написать справку, что у нее серьезное инфекционное заболевание и она опасна для окружающих. Только благодаря этой справке ее прекратили «перевоспитывать».

Первый выпуск

Когда в 1977 году «культурная революция» осталась позади и в Хэйлунцзянском университете снова начался набор студентов на факультет русского языка, Дэн Цзюнь, не раздумывая, пошла сдавать вступительные экзамены.

Когда... в Хэйлунцзянском университете снова начался набор студентов на факультет русского языка, Дэн Цзюнь, не раздумывая, пошла сдавать вступительные экзамены

– Училась очень легко! Русский – это же мой язык, мне сегодня трудно разделить, какой язык родной. Я думаю на китайском и на русском и не перевожу с одного языка на другой. Я просто на них разговариваю, – признается Цзюнь-Ия.

Она перечитала практически всю русскую классику университетской библиотеки.

– Читали вдвоем с мамой, тогда был дефицит книг на русском языке. Спасала университетская библиотека, – говорит Дэн Цзюнь.

Университет она окончила с медалью, на которой были выгравированы слова «Лучший студент провинции Хэйлунцзян».

Ей сразу предложили остаться преподавателем в университете. Согласилась не раздумывая!

Университет она окончила с медалью, на которой были выгравированы слова «Лучший студент провинции Хэйлунцзян»

– Русский язык – это мой воздух! Хотелось этот воздух передавать другим, – улыбается Дэн Цзюнь.

Русский язык помог встретить любовь. Ее супруг – тоже выпускник факультета русского языка, вместе защищали кандидатские диссертации.

– Влюбились вдруг в друга, когда спорили о творчестве Достоевского, – заливисто хохочет Ия.

Сегодня она искренне удивляется, как все успевала. Уйма преподавательской работы, двое маленьких сыновей, передачи на радио на русском языке, которые она записывала. Защита кандидатской, а затем и докторской диссертаций.

Кино – как много в этом слове!

– Была у меня трудная, но очень любимая работа. Я на Чаньчуньской киностудии синхронно переводила советские фильмы, – вспоминает Дэн Цзюнь.

Русский язык помог встретить любовь

Пришли 80-е годы ХХ века, советско-китайские отношения медленно, но верно теплели. Советские фильмы пользовались давней и заслуженной любовью у китайского зрителя. Но переведенных на китайский язык кинолент было мало. Билингвист из Хэйлунцзянского университета у киношников была просто нарасхват.

– Я приезжала на киностудию, смотрела картину. Потом еще раз ее просматривала частями, и эти части уже синхронно переводила. Иногда было трудно оставаться серьезной, когда переводила комедию «Бриллиантовая рука», то сначала хохотала во весь голос, а потом переводила, – вспоминает Дэн Цзюнь.

А когда между нашими странами начался торговый бум, она стала переводить на переговорах. Часто ее личное обаяние, харизма и синтез китайской и русской души помогали выйти из тупиковых ситуаций.

– Бывало, что диалоги заходили в тупик. И под угрозой срыва были сделки на очень большие суммы. Тогда я просила перерыв, шла и разговаривала с российской делегацией, а потом с китайской. Разговаривала сердечно, по-человечески. И люди верили, все заканчивалось компромиссом и подписанием контрактов, – улыбается Дэн Цзюнь.

Часто ее личное обаяние, харизма и синтез китайской и русской души помогали выйти из тупиковых ситуаций

В России ее часто принимали за свою, швейцар в гостинице мог запросто сказать: «Куда ты прешь, не видишь, что табличка написана?». А в Китае таксисты периодически начинают с ней разговаривать на языке жестов, принимая ее за иностранку. Они приходят в себя от ее шутливой фразы на безукоризненном китайском: «Зачем эти жесты?..»

Дэн Цзюнь больше тридцати лет отдала любимой преподавательской работе. Пару лет назад она вышла на пенсию с должности директора института русского языка. Сейчас пишет книгу об истории своей семьи.

– Жизнь часто нам давала кинематографические сюжеты, об истории нашей семьи можно снимать кино. В нас сошлись многие непростые аккорды России и Китая бурного ХХ века, – мудро замечает Дэн Цзюнь.

Многочисленные русские друзья называют Дэн Цзюнь нежно – Иечка, а коллеги из России – уважительно – Ия Дмитриевна.

Вот такие славянские корни у китайской фиалки.

Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/7802