У Марины Цветаевой фальшивая могила. Непонятно почему, но несуществующую могилу поэта выдают за настоящую. Известно, что точное место её захоронения неизвестно. Но кто-то решил выдать вероятное за очевидное…

У Марины Цветаевой фальшивая могила. Непонятно почему, но несуществующую могилу поэта выдают за настоящую. Известно, что точное её место захоронения неизвестно. Но кто-то решил выдать вероятное за очевидное…

День провели в Елабуге. От Казани три часа безукоризненного асфальта и – юркая машинёшка привезла нас в этот тысячелетний городок. Купеческий, с вековыми домами, узкими улочками, на которых, кажется, застыло время.

Нас в Елабуге манили два места: дом-музей величайшего художника Ивана Шишкина и маленький домишко на Малой Покровской улице, где 31 августа 1941 года приладила верёвку к длинному гвоздю поэт Марина Цветаева.

Про роскошный дом Шишкина расскажу в следующий раз. А сегодня сердце стучит увиденным и осознанным в той хатке на Малой Покровской.

Бревенчатый домишко, очень прост и обыкновенен, таких в 20-е годы лихого ХХ века строили много. Куцый палисадник с кровящей цветаевской рябиной у окна. Низкое крылечко, горница, с двумя кроватями и главным богатством хозяйки – швейной машинкой. Женщина, у которой остановилась эвакуированная Марина Цветаева с сыном, называла себя белошвеей.

Горницу от закутка, где разместили беженцев, отделяет дощатая перегородка, за которой свои последние дни и прометалась в жизненной горячке ненужности и неустроенности Марина Цветаева.

Узенький, дерматиновый диванчик, на котором она спала, в нескольких метрах – кровать сына Мура. Тощие, линялые занавески… Широкие, крашеные половицы, которые помнят нервные шаги Марины Ивановны, до сих пор живут без скрипа.

Простоватая женщина-экскурсовод куце и обыденно дала коротенький рассказ о последних днях жизни величайшего поэта России. Ни одного живого, сердечного слова, каждая фраза заучена намертво…

Копии трех Марининых предсмертных записок лежат под стеклом. Бритвой режут торопливые строчки, обращенные к 16-летнему мальчику, сыну Георгию: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик». Последние два слова подчеркнуты.

Рядом записка семье поэта Николая Асеева: «Дорогой Николай Николаевич! Дорогие сестры Синяковы! Умоляю вас взять Мура к себе в Чистополь — просто взять его в сыновья — и чтобы он учился. Я для него больше ничего не могу и только его гублю. У меня в сумке 450 р. и если постараться распродать все мои вещи. В сундучке несколько рукописных книжек стихов и пачка с оттисками прозы. Поручаю их Вам. Берегите моего дорогого Мура, он очень хрупкого здоровья. Любите как сына — заслуживает. А меня — простите. Не вынесла. МЦ. Не оставляйте его никогда. Была бы безумно счастлива, если бы жил у вас. Уедете — увезите с собой. Не бросайте!»

Григорий Эфрон (Мур), сын Марины Цветаевой

Последние дней десять Марина Ивановна металась по Елабуге, пытаясь найти любую работу. Писала даже заявление, чтобы взяли посудомойкой в столовую. Отказали и в этом...

...Крепкая балка в сенцах, к длинному гвоздю которой Марина и приладила веревку в последний день лета страшного 1941 года.

В петле её бездыханной и обнаружила хозяйка квартиры. Самое ценное в той хатке – это крошечная записная книжка, которую вынули из синего фартука мёртвого поэта и в которой было единственное слово «Мордовия» – еще один факт пророчества Марины: в это время её дочь Ариадна отбывала там ссылку, но мать не знала о месте ее неволи. А в блокнотике – точное до задыха слово. Откуда оно там взялось? Тайна…

Марину Ивановну похоронили 2 сентября 1941 года, но место могилы утрачено. Жена кладбищенского сторожа потом рассказывала, что «эвакуированных хоронили там...», показывая рукой на окраинную часть погоста.

Сестра Марины Анастасия Ивановна, отсидев в сталинских лагерях и отбыв многолетние ссылки, только в 1960 году смогла поставить на погосте скромный крест с честными строчками: «В этой стороне кладбища похоронена Марина Ивановна Цветаева».

На Петропавловском кладбище Елабуги сегодня кенотаф – фальшивая могила Марины Ивановны, которая подается как настоящая. Не понимаю, зачем это сделали для памяти честнейшего Поэта-пророка?

Правдивей и честней было написать на могильном камне, что примерно в этом месте или в этой части кладбища Марина Ивановна и нашла свой последний приют. Так нет, на могильном камне утвердительные строчки – как злой оскал судьбы над ее страдальческой душой.

Мы пришли без цветов. Но с мелким, серым до тягостности дождем в душе… О высочайшей несправедливости жизни не хотелось говорить. Стояли молча. Молча и поехали…

...Точные, как меткие стрелы, слова Марины Цветаевой, написанные задолго до смерти:

• Идешь, на меня похожий,
• Глаза устремляя вниз.
• Я их опускала — тоже!
• Прохожий, остановись!
• Прочти — слепоты куриной
• И маков набрав букет —
• Что звали меня Мариной
• И сколько мне было лет.
• Не думай, что здесь — могила,
• Что я появлюсь, грозя...
• Я слишком сама любила
• Смеяться, когда нельзя!
• И кровь приливала к коже,
• И кудри мои вились...
• Я тоже была, прохожий!
• Прохожий, остановись!
• Сорви себе стебель дикий
• И ягоду ему вслед:
• Кладбищенской земляники
• Крупнее и слаще нет.
• Но только не стой угрюмо,
• Главу опустив на грудь.
• Легко обо мне подумай,
• Легко обо мне забудь.
• Как луч тебя освещает!
• Ты весь в золотой пыли...
• И пусть тебя не смущает
• Мой голос из-под земли…
• 1913

Не удержусь, поделюсь очень точными строчками Евгения Евтушенко, написанными им после посещения Елабуги:

• Помнишь, гераневая Елабуга,
• ту городскую, что вечность назад
• долго курила, курила, как плакала,
• твой разъедающий самосад.
• Бога просила молитвенно, ранено,
• чтобы ей дали белье постирать.
• Вы мне позвольте, Марина Ивановна,
• там, где вы жили, чуть-чуть постоять.
• Бабка открыла калитку зыбучую:
• «Пытка под старость — незнамо за что.
• Ходют и ходют — ну прямо замучили.
• Дом бы продать, да не купит никто.
• Помню — была она строгая, крупная.
• Не подходила ей стирка белья.
• Не управлялась она с самокрутками.
• Я их крутила. Веревку — не я...»
• Сирые сени. Слепые. Те самые,
• где оказалась пенька хороша,
• где напослед леденящею Камою
• губы смочить привелось из ковша.
• Гвоздь, а не крюк. Он граненый, увесистый
• для хомутов, для рыбацких снастей.
• Слишком здесь низко, чтоб взять и повеситься.
• Вот удавиться — оно попростей.
• Ну а старушка, что выжила впроголодь,
• мне говорит, будто важный я гость:
• «Как мне с гвоздем-то? Все смотрят и трогают...
• Может, возьмете себе этот гвоздь?»
• Бабушка, я вас прошу как о милости —
• только не спрашивайте опять:
• «А отчего она самоубилась-то?
• Вы ведь ученый... Вам легче понять...»
• Бабушка, страшно мне в сенцах и комнате.
• Мне бы поплакать на вашем плече.
• Есть лишь убийства на свете — запомните.
• Самоубийств не бывает вообще.

А ведь прав поэт, который, как известно, больше, чем поэт, сказавший:

• Есть лишь убийства на свете — запомните.
• Самоубийств не бывает вообще…

Из биографии

Марина Ивановна Цветаева (26 сентября (8 октября 1992) Москва – 31 августа 1941, Елабуга) – русская поэтесса Серебряного века, прозаик, переводчица.

За 28 лет до кончины Марина написала пророческие сроки:

• Моим стихам, написанным так рано,
• Что и не знала я, что я – поэт,
• Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
• Как искры из ракет,
•  
• Ворвавшимся, как маленькие черти,
• В святилище, где сон и фимиам,
• Моим стихам о юности и смерти,
• – Нечитанным стихам! –
•  
• Разбросанным в пыли по магазинам
• (Где их никто не брал и не берет!),
• Моим стихам, как драгоценным винам,
• Настанет свой черед.

Фото: Александр Ярошенко, istihi.ru,godliteratury.ru

Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/7903